Работа весны две тысячи двенадцатого года. У меня есть свои соображения по поводу того: о чём здесь написано и от лица кого, но с радостью выслушаю любые сторонние версии и догадки. Только без оскорблений, мата, угроз...
читать дальшеСвитки 200 на 558.
Старая помятая коробка, заполненная всяким хламом, который явно был столь дорог его владельцу, но на деле ни чего не стоит для посторонних, ведь правда совсем бесполезны вырезанные из кусков известково-меловой смеси ажурные столбики, испещренные отверстиями и покрытые причудливой вязью? Нет, ну ведь это и не произведение искусства, и не полезная вещь…Да и амулетом это не назовёшь, ведь порошок известки и мела это уже давно не раковина и не кость даже и не природный камень уже вообще. Что ещё? Несколько тупых ножей, старые огнива, несколько кусков морской окатанной гальки с причудливым природным узором, сломанное кольцо, вытравленные морской солью куски дерева, несколько рулевых перьев ворона. А, вот они, помятые, покрытые пятнами чернил и напитков свитки из вощёной бумаги. Воск должен был защитить написанное под ним от грязи, но справился плохо. Бумага не столь явно рассохлась, как было бы без него, но склеилась и покрылась въевшейся пылью и грязью. Ногти скребут по воску но всё же снимают шерстяную ленточку и бережно разворачивают рвущуюся бумагу. Что там написано? Клятва? Обещание? Контракт? Исповедь? У писавшего это явно не было подчерка, ибо буквы не просто пляшут не в силах удержаться на линии, они меняют размер, наклон и стиль написания, даже в пределах одного предложения а то и слова, от того понять написанное весьма трудно…
Свиток 1.
Кто я? Кем можно считать меня, с моими идеями и образами, что пугают меня самого и других с самого детства… пугают? Нет… О нет, я не прав. Они пугали, пугали, пока жестокость вокруг меня не сомкнулась, и я сам не был обречен на всю эту осознаваемую жестокость. Жестокость ко мне и к другим, и чтобы было не так больно и страшно и душа наращивала мозоли, как руки каторжника, пройдя через глубокие болезненные раны, но все же их зарастив и оставив только память о них, и просто по какой-то глупой нелепице мнимого рока. Рока, что, будто смеясь, усиливал все плохое, на чем заострялось внимание. Возможно, следовало воспринимать плохое как хорошее и тогда бы оно не пришло?
В моей жизни всегда была масса ошибок и оплошностей с самого моего детства. Непростительных оплошностей. И, в сложившейся нынче ситуации, мне нечему радоваться. Моя жизнь полна гнева, злости и опустошающего отчаянья, нечеловеческих криков, истошного воя мучений и боли… чужой боли, чужих мучении, чужих криков, чужого воя и чужих стонов… мучении, виной которых несомненно я, но прекратить которые в силах только преждевременная смерть… Смерть, вызвать которую прежде времени я не в праве. Не вправе, особенно по свое воле, хотя это и милосердие. И виной всему трусость, ведь сделать нечто, списав это на другого гораздо легче, чем приписывать неприятное себе… но все же невыносимо тяжко, ведь совесть не обманешь и сделавший не менее виновен чем просивший, советовавший, вынуждавший или приказавший. Почему? Да потому, что выбор иного решения есть всегда… всегда, только последствия у каждого решения свои. И еще тяжелее, если кто узнает… узнает, что это я. Хотя можно ли сравнить линчевание толпы и извращенные казни закона с теми муками, что все еще иногда пытаются… Прорезаться?… и которые не всегда могут убавить, оттеснить вино и дурманящие хмельные и травяные зелья с их отвратным вкусом.
На меня смотрят как на монстра и шарахаются от меня (огромный прогресс оп сравнению с агрессивными нападениями когда-то, если бы ещё шарахающиеся в шоке и ужасе не захлёбывались впоследствии в фальшивой псевдодобродетельной жалости, ища оправдания мне в надуманных причинах и не видя реальных…). Мало того… я сам всех от себя отталкиваю! Я грублю, хамлю, рычу, говорю гадости, будучи не в духе или стремясь опередить это все в мой адрес от окружающих. Или открещиваюсь от всего и замыкаюсь молчаливо. Но еще хуже, когда пытаюсь радоваться. В нескольких словах: мой смех не из приятных. Нет, это не громовые раскаты от которых слушатель может сесть в тёплую кучку собственного же приготовления. Это просто смех. Иногда истеричный а иногда нервный, не логичный, чаще приходящий, чтобы унести злость, боль, растерянность, чем чтобы выразить радость и всегда плохо контролируемый, и с огромными муками выжимаемый в случаях, когда мне действительно по-хорошему весело или нужно показать, что забавно. И…мой смех всегда неприятен чужим ушам, неприличен… и всегда оставляет после себя болезненную икоту, которую не может прекратить ни одно средство, кроме времени. Вы думаете, что икота – это ерунда. Да, я тоже так думаю, но даже если забыть, что ощущение, что у тебя прямо рядом с сердцем прыгает покрытый лезвиями мячик и прошибающая от желудка всё тело судорога, заставляющая конвульсировать глотку, и конечности, не дающая вздохнуть…Хмм… это не самое радостное ощущение…. И остающаяся после всего этого тянущая, ноющая боль истерзанной мускулатуры где-то в глубине между сердцем и желудком. Хотя, не могу не спорить, что, не смотря на предположения, что лучше поскорей сдохнуть, после такого не только не хочется повторения, но и жить ещё больше хочется…А вот смеяться….
Может быть, я и правда монстр? Грубый мрачный одержимый монстр!… Должно быть стыдно и больно, но в тяжелой пустоте души уже нет этому места. И только злость на себя за ошибки, когда все же пытаешься поговорить с кем-то, кому-то открыться. А выходит все не совсем идеально в исполнении, восприятии, понимании или приходит мысль, что можно было поступить иначе. И только тогда становится невыносимо. Невыносимо от скрытых презрения, отвращения и насмешек. Или это только мне так кажется? И может мне кажется, что кажется? Да, я монстр и стыдиться этого уже нет сил. Но даже монстры и зло нужны миру. Нужны, чтобы сделать то, что могут только они! Чтобы другие были чище и лучше, чтобы было с чем сравнивать. Почему я так думаю? А разве это не так? А, по отношению к себе…Не знаю, возможно дело в потребности ощущать себя важным и нужным и огромных гордыне с самолюбием, самомнением и самолюбованием, свойственных всем моим сородичам. Самопожертвование и в первую очередь забота о других и беспокойство о них и наплевательство на себя для них, кстати, не свойственны…по крайней мере для тех, кто живет долго, счастливо, без проблем и избегает внезапной и нелогичной или крайне мучительной смерти, и жуткой гибели. Так что каждый имитирует себе своё собственное счастье и живет, стараясь быть счастлив своим несчастьем. Да, просто ни чего, что бы было действительно выдающимся, знаменитым и всем известным, как полезное и хорошее ни во мне ни в моих действиях нет, а дальнейшее следует из предыдущего. Да и действительно кто-то должен делать то, что должно быть сделано, и если я не сделаю то, что считаю нужным – больше ни кто за меня не сделает.
Но с чего я должен приносить себя в жертву? И жертва ли это? Неужели это судьба? Неужели нельзя было определить того, кто будет этому рад? Кто-то, кого не будут раздражать крики и стоны и все эти запахи и звуки, к которым мне пришлось притерпеться. Притерпеться, как притерпеться к крови, слизи и прочим жидкостям человеческого тела. Кого-то, кому привыкнув к запаху дыма, гари, каленого металла, гнили, мочи, к сумраку и ощущению сырости не будет тяжко выходить на более теплый и светлый и менее ароматный дневной свет улиц… хотя тоже весьма вонючи по сути. Или кого просто не будет тянуть выти туда и развеяться. Или кого не будет пробирать зависть внутри при виде чужой беззаботности и радости. Кого-то, кто сможет бесконечно, как музыку, слушать ругань и крики и не интересоваться не своим делом. Кого-то, кто, не попытавшись осмыслить, будет выполнять без зазрения совести и потуг разума монотонно бессмысленные задания, ряд из которых противоречит не только свойствам человеческого тела, но и законам природы и всякой логике. Или кто сможет выполнять их не испытывая свое и чужое терпение, с максимальной быстротой и эффективностью и не побоится последствий возможной оплошности в делах, что требуют не только физической и моральной силы и выносливости, но и огромного смиренного терпения. Кого-то, чей смех не буде выскакивать лишь иногда. Иногда… и всегда в виде истеричного припадка, подобного тому, что с демоническим жаром охватывает несчастных в сырых стенах казематов? Несчастных, сведенных с ума пытками, холодом, голодом и прочими лишениями; или матерей и сыновей, потерявших в миг всех своих близких и, будучи обвиненными в этом, брошенных на каторгу; или королей, свергнутых с престола и запихнутых в сырые подвалы их же замков, где некогда томились все им неугодные?…
Нет, возможно я сам виновен в том, кем стал и как живу, и тем, какие обязанности взвалились на меня моей и чужой волей и стечением событий, несмотря на то, что я постоянно ищу способы от них отлынивать. но они редко срабатывают. По сути, срабатывают только тогда, когда требуемое может сделать кто-то другой. но этих других мало и они редко на это соглашаются. что уж говорить о том, что нужного исполнения ожидают только от меня, считая меня гораздо умелее и опытнее…
Стоп. Чего это я вечно залуюсь? Да, для представителей моего вида жалость к себе и капанье на уши окружающим тем, как ему плохо и тяжко свойственны, но пора давно вырасти. Да, я помню, что, некогда, проливая слезы бессильной злобы в обиде, но не в силах дать сдачи, ибо не в силах причинить вред и проливая ещё более горькие слезы по страдающим и умирающим именно из моих уст истекали молитвы, мысли о жутких вещах и мольбы, чудовищные мольбы, мольбы к кому-то, как мне точно известно, что не существует, но была и осталась невольная подсознательная вера в другое. Мольбы научить приносить вред, причинять боль, убивать, мстить… Что? Это разве не дорога к тому, о чём мечталось? А, да, в той мольбе была ещё просьба сохранить душу и не чинить вреда самым близким. Но чего странного? Убить, чтобы избавить от мук, принеся не вред, а покой, и причинять боль и вред ненамеренно или в ситуациях, когда те, кто некогда был тебе близок, но уже не столь дороги и милы сердцу, как прежде. Вообще-то это вполне подходит. А душа….Если она у меня и была когда-то и вообще такое понятие существует, то она у и осталась, просто изменилась, трещины загнили и больше не кровоточат, а сверху наросла омертвевшая корка, которая отваливается, забрызгивая всех ядовитым гноем, только тронь. А местами гнойные раны спустили свой яд и зажили, оставив уродливые нечувствительные рубцы. Или это все случайности, самовнушение и бред больного мозга? Да, ведь всегда так удобно выставлять себя невинной жертвой, бедной, несчастной…Вот только зачем это делать, если слово «жалость» - синоним слова «жалить», то бишь протыкать и впрыскивать внутрь яд, который не спасает, не исцеляет, а ослабляет и причиняет вред, страдания, отторжение?
Эх… я сам виновен, что взялся, не сбежал, не отказался когда-то. Виновен тем, что родился, виновен тем, что изначально не был хитрее и подлее, чтобы избежать, и знал то, что знать ни как не мог… и тем, что не сдох!…
Зачем я живу? На вопрос «почему я живу» ответить гораздо проще. Я живу потому, что не сдох! (хотя можно ли считать мое существование нормально жизнью?). Я пытался сдохнуть, но духу всегда не хватало довести дело до конца. Нечто внутри меня одергивало, вопреки логике, что без меня было бы лучше, ведь я бы больше не приносил другим мук и смертей. Почему? Ну, вероятно потому, что без меня вполне могло стать и хуже, хуже из-за того, что я был - и вдруг не стало, ведь быть и исчезнуть и не быть - это две большие разницы.
Забавно… Очень забавно: я не хочу умирать и хочу жить, несмотря на то, что большинство вещей и удовольствий в моей жизни кратки и мимолетны. Еда, сон, мысли, любования, любые занятия, в том числе и запретные, приносят слабое удовольствие только пока ими занимаешься, но ни каких теней удовольствия, если их прервать, и, по сути, ни каких позывов к ним, кроме желания ощутить эти мимолетные удовольствия или прекратить требующие их муки тела собственного. Да, даже иногда бежать от мук и страха, и часто подчиняться стремлению к удовольствию, пусть даже слабому, краткому и путая то: какое именно удовольствие желанно на самом деле - это немыслимая слабость, но, как оказалось, урезание всех удовольствий себе и отказ в этом в течении дней, недель, месяцев приносит только усугубление тяжести и пустоты в душе и теле, хотя и быстро отгоняет муки тела на некоторое время, пока снова не окажешься близок к достижению этого, а повторное случайное или вынужденное возвращение дает стыд за слабость, вину за сдачу и не сразу начинает давать чувствовать удовольствие опять, скорее скука, раздражение и боль… довольно неприятная тошнотворная боль, которая конечно подтверждает мою теорию, что боль - мать всех чувств и ощущении и просто привыкнув к ней мы забываем, что это боль и начинаем любить эти ощущения…
Но ведь чище и краше духовно и физически от пороков меня это не делает… скорее наоборот. Впрочем, раз уж я чудовище и монстр, то мне положено иметь пороки и любить эти свои пороки. но ведь я и не борюсь с ними яростно: иссушая свое тело до желчного скрюченного скелета, пропитанного злобой, ненавистью, подозрениями и завистью на почве неудовлетворенности результатами своей по сути бесполезной борьбы с пороками, удовольствиями и врагами которых сам в себе нашел и сам себе назначил, как делают некоторые. И отвлекаясь на те занятия, что все же приносят удовольствия, пока я ими занимаюсь, я забываю о том, от чего мне может быть тяжко… и не копаюсь в себе. Смешно… но первым, что было мной разрезано, раздербанено, разобрано по частям по живому была моя душа… и было это еще в детстве.
Хм..Зачем и с чего вдруг дитятку ковыряться в себе? Подумаем-подумаем. Если по собственной дури чадо регулярно огребает в моральном плане, от части потому что в семье не все дружат и бывают скандалы, которые впитываются, как питательная среда корнями молодой грибницы, от части потому что и в других местах не всё так, как хотелось бы, то, обычно, дети начинают искать причины, и, со свойственным всему этому эгоцентризмом, получают, что виноваты они, даже если их самих в жизни ни кто не обвинял, не наказывал, не ругал, и говорил, что это не их вина, а других, и это другие плохие. И ведь, главное, понимаю, что на самом деле ни чего такого уж во мне нет, и не пытаюсь быть хуже или лучше, да и родители у меня хорошие и детство на самом деле довольно счастливое, на зависть многим, знавшим кровь, смерть, лишения, побои, голод, насилие и прочее в отличии от меня… но ведь наковырять всегда можно что угодно.
О да, дети ведь все такие милые, добрые, невинные и наивные… да? Ну что ж. Не правда ли до умилительного наивно для маленького ребёнка, увидев какую-либо иллюстрацию с одинокой фигуркой, по-умолчанию предполагать, что данного героя все бросили, хозяева забыли, родители умерли и друзья предали? И биться в истерике от жалости и невозможности помочь в выдуманной беде? И так мило, когда неловкие детские пальцы в порыве любопытства и нежности увечат живое существо, особенно если при этом получается какая-нибудь реакция, вроде движений и звуков? А потом хозяин этих шаловливых ручек заливается горькими слезами от того, что жива игрушка померла, и не только от самого факта смерти, но и от того, что это произошло вопреки воле и больше не будет таких милых реакций в виде дерганий и писков? Так мило и трогательно, когда ребёнок из соображений гуманизма и жалости к живым существам не хочет есть мясо и прячет выводок вредоносных насекомых, которых все стараются извести, чтобы спасти их, и возмущаясь, когда бедняжек находят? Но в скором времени оно же с радостным остервенением впивается в жалкие куски мяса на кости, обгладывая эту самую кость, чуть ли не с рыком, играется с отрубленной конечностью зверя, наблюдая, как при натяжении жилы работает механизм пальцев. Это же невинное и наивное чудо, в порыве неописуемого энтузиазма, с каким-то злобным восторгом убивает тех самых насекомых уже с помощью посторонних предметов. И в порыве того же энтузиазма и любопытства издевается над живностью уже тоже с помощью посторонних предметов, но снова проливает слёзы, когда с живностью нечто случается. И совершает массу ошибок, половину из которых можно было бы предвидеть, но разум проигнорировал предупреждение, не смотр на то, что наиболее вредоносные действия, которые сотворить возникли желания, были мигом рассмотрены и увиденный в умозрительном плане возможный конец, но ни когда не виденный в реальности, был принят во внимание и план отброшен, а другие подобные предупреждения с предвиденными последствиями были проигнорированы. Одно дело разбить мамину вазу при игре в мячик дома и совсем другое высунуть из окна верхнего этажа какую-нибудь спеленатую, чтобы не вырывалась, и орущую зверюшку. Зачем? Просто в порыве энтузиазма и без конкретной цели. Или кидать предметы тяжёлые из окна этого же на головы бедных прохожих, потому что звук забавный, пришла идея и захотелось. Так мило, когда, получив сдачи от зверюшки за измывательство или совершив ошибку, или когда не по его, детёныш впадает в ярость, да? А в этой ярости, не в силах из соображений гуманизма, кинуться на окружающих, изливает собственную злость на собственное тело и собственное естество, «наказывая себя». Вот только наказание сие совсем не ради наказания себе, а именно ради спуска раздражения, выплеска энергии, и при этом, выглядит оно так, что присутствующие при этом взрослые носятся с выпученными глазами в ужасе и истерике и думают, что дитё решило убиться. На деле же, они вызывают приступ крайне изощренного садизма, на который способны только дети и некоторые инфантильные личности и который описывается просто «вот я умру и вы будете плакать», и прекратить причинять себе вред и биться в истерике нет возможности до тех пор, пока чадо не оставят в покое. И как при этом в подобное вписывается остервенелое наслаждение пополам с горем и обидой, когда злость выливается на кого-то другого, особенно долго на это напрашивающегося и долго наслаждавшегося, исполненными гуманизма слезами ненависти и злости, видя в них только слабость? Как к этому дополняются мысли и ощущения разрывания врагов и их пожирания, когда этого ни когда не было? Кто-нибудь из вас вообще видел детей? Да, маленькие, да, большеглазые, но симпатичность их весьма относительна, а уж у плачущих детей лица искажаются так, что становится реально мерзко.. да и звуки они при этом издают такие, что уши вянут и мозг вынут. А заполняющие весь нос и рот и текущие по лицу сопли? И, если ребёнок так наивен и невинен, как кажется, почему в возрасте, когда половое созревание ещё и не планировалось, на глаза наворачиваются одни из самых болезненных слез, сердце сжимается и легкие разрывают когти почти нестерпимой муки, выжимающей сии слезы и мешающей сходу зарыдать в голос. И всего лишь от невинной песни о детстве, которая ни кого другого не затронула и писалась не для плачущего, но именно его навела на мысль о том, что осталось так мало времени жить, жизнь коротка а он стареет неумолимо? Что, неужели детки для вас всё равно милые? А как вам игры с куклами, включающие в себя постройку замка и расстановку кукол-марионеток, но без отыгрыша сюжета, постройку клетки для любимой игрушки с крайне жалобным взглядом, причем по сюжету игры сия зверюшка так же не получает свободу? А сюжеты игр с человекоподобными куклами, кусочками веревок, нитками и тряпочками, в которых куклы или выбрасываются на остров и попадают в рабство или являются бесправными и безродными служанками, без традиционного превращения в принцесс последующего? А игры с камешками, когда в голове идея сделать на их основе агрегат, который будет мощным и смертельным оружием? А нетерпимость к тому, когда тебя оболгали или просто соврали, непонимание шуток и стремление с пеной у рта доказывать свою точку зрения и свою правоту, в сочетании с машинальным враньём, когда не надо, просто потому, что так захотелось, без пользы и почти с позиции фантазии? Без выгоды, разве что чтобы поддержать разговор и не задумываясь, что это лож? При этом выбалтывание того, чего не надо, тому, кому не надо ни кто не отменял. А воровство из банального желания получить то, что и так доступно, но при нормальном приобретении крайне осуждаемо? А непреодолимая страсть к огню, к поджиганию гоючего, к экспериментам с огнём в замкнутом полном огнеопасных предметов помещении, не угасающая, не смотря на чудом остановленные пожары многократные и многократные же ожоги? Правда, детки такие светлые и чистые, даже если знают «откуда берутся дети» и чем мальчик от девочки отличается в обществе и в возрасте, где данное сочетание знания, времени, места и любопытства крайне недопустимо? Не знаю, как вам, а мне под грузом всего вышесказанного кажется не таким уж странным, что, помимо сего, детки могут, не смотря на обиду и отрицание, принять подсознательно идею того, что все их беды и проблемы от них самих. И с крайним эгоцентризмом и гордыней воспринимать себя причиной скандалов и бед в семье, реагируя на каждый окрик как на возможное обвинение и извиняясь за то, чего не делал. А дальше идёт простая логика: раз родителей кот-то ругает и они между собой ругаются, и ты сам причина своих бед и доводишь своими выходками окружающих дорогих тебе существ до нервного срыва или смерти, то, скорее всего, ты причина вообще всех бед. И да, если ты умрёшь, по тебе будут скорбеть и ты приумножишь печаль и боль в этом мире, но вот если бы тебя не существовало, то не было бы всех тех гадостей и ошибок, которые ты сделал или сказал и которым был причиной. А значит без тебя было бы лучше. Правда, милая и добрая логика? А какова гордыня, а? А теперь подумайте: сколько требуется времени на то, чтобы, под давлением того, что ты кем-то всё-таки любим, не смотря на всё, возлюбить каждый свой кошмар, каждый свой порок, каждое своё уродство и начать ими гордиться уже осознанно?
Зачем я это делал и делаю? Зачем продолжаю череду глупостей, пусть и ненамеренно, и зачем ковыряюсь? Ну, от часть это любопытство, от части - жажда преумножить и без того неоправданно неположенное знание. Да, всё это пороки и грехи, но замаливать их не имеет смысла и нет права ведь я, без сомнения, чудовище, а ни кто не отпускает грехи чудовищу. К тому же, со своей не такой уж мудрёной логикой, я могу сказать, что виновен (да-да, по той чистой линии, когда одетый один раз не с той ноги башмак можно протянуть через кучу специфических логических выводов до богохульства, ереси и занятия чёрной магией, а случайный чих на рынке до участия в заговоре по свержению правящей династии) во всех грехах, что вы можете представить и, что для вас немыслимы с того момента, как только появился в мыслях и в проекте, а значит и думать о прощении неуместно, тем более, что я сжился и смирился со своими грехами, пороками и полюбил их. Зачем всё это? Хм…В моём случае желание «раз уж в Ад, то только с вилами» с одной стороны тот выход по избавлению от части душевных мук (на мой взгляд, именно стыд, вина, страх, неудовлетворенность, ненависть и прочие прелести и есть причина тех предсмертных, и, возможно, если душа и загробный мир существует для вас, и посмертных мук души). С другой стороны ни кому из нас не хочется признавать свою полную бесполезность, ничтожность, серость и незаметность. И по сравнению с этим осознание своей вредности уже что-то. Так что, не смотря на грев на себя, раздражение, недовольство, презрение и отвращение к своей природе И я люблю заниматься всякими делами, не связанными с моей вынужденной обязанностью…
Почему? Почему я грешен и не заслуживаю прощения? Потому, что даже в фразе «я грешен» уже проявились грехи гордыни, самоуничижения и извёрнутой гордыни, а так же грехи словоблудства, мыслеблудства, грех надежды и отчаянья, грех веры и безверия, грех самонадеянности и грех недоверия и сомнений, грех ошибок и грех правоты, грех знания и познания и грех невежества и глупости… и продолжать можно бесконечно. Почему? Да потому, что грехом можно назвать все, что захочешь и сможешь представить как грех и им назвать. к тому же грех увиденный, прочитанный, представленный или рассказанный то же, что грех сотворенный по тому же закону. Совершенный, а значит те, кто не видит в себе греха для себя безгрешнее, чем те кто его видит… но вот в глазах этих любителей искать грехи, как вы догадались, всё иначе. Ха. а прощение получить можно. но ни бог или боги, ни духи, ни демоны, ни служители какой-то религии, ни обладатели магии не могут отпустить грехи кому-то другому, ведь, если тебя простили другие - ты сам себя не простил и простить не можешь, пока не смиришься, не примешь, не забудешь и перестав считать грех грехом, продолжишь жить, жить в соответствии со своим представлением правильного, разумного, нужного и прекрасного, поняв, что есть действия и последствия и в каждый момент они свои, не едины для всех случаев, как делают все животные и растения. И, что бы не внушала церковь - это так, хотя переубеждать кого-то в их личных мыслях и мнениях рискованно и чревато как минимум публичным линчеванием. но ведь я и не пытаюсь кого-то убедить в своей точке зрения. Но это удел церкви и политики, а мой удел - стараться делать вид, что ни чего не вижу, ни чего не слышу и ни чего не знаю, кроме того, что положено и ни в коем случае не реагировать на провокации, будто их и не замечаю… и с течением времени и такого моего образа жизни начинает казаться, что мозг мой разлагается и приближается к этому. но может это только кажется, как несомненно мне только кажется, что я грешен и не заслуживаю прощения и именно от этой иллюзии я не могу навсегда избавиться и именно поэтому оно временами так?
Раз я грешен - мое место в аду, чистилище, желудке какой-то темной загробной твари, пожирающей нечистые души? Это так, если в это верить, но может быть на самом деле это муки и метания души уже сейчас, что продолжатся и после смерти, если она не успокоится… и, если она вообще у меня есть? Почему? Да потому, что я же бездушное чудовище, ХА! И непонятно даже то, почему та вера, что расписывает участь мерзавцев, как ад и как отражение физических казней и пыток на душах, а не как именно мучительные состояния? Или может это просто адаптация для быдла? Даже, если так, не потому ли самых страшных мерзавцев определяют не «жариться на сковороде» да «вариться в котле или желудке», а «стоять с вилами», что быть обреченным и вынужденным, помимо воли и желания приносить боль, страдания, гибель, особенно тем, кто тебе дорог, и видеть их искреннюю ненависть и непонимание «за что» может быть гораздо более страшной мукой именно для самой сути души, чем любое другое ее терзание, а уж тем более какие-то физические и псевдофизические муки? Может быть, хотя конечно не для всех, к тому же, если боль тела является освобождением от контроля разума и от мыслей, хотя иногда и от сознания и от жизни (а значит может быть тот мифический огонь, если он есть, и правда очищает?), то сводят с ума именно муки души, даже, если они вызваны чем-то физическим, а не просто спонтанными мыслями и образами, что преследуют меня и еще раз доказывают, что я монстр.
Ну да, я монстр, но нет ни чего оскорбительного для меня в самом этом слове и понятии… особенно, если понимать, что монстры заслуживают уважения, понимания, и даже любви с дружбой, и есть красота в каждом монстре… правда своя и не всем понятная. но вот много ли других, кто может это же понять… а тем более понять:, что я за монстр? И я принял и полюбил мои пороки и грехи не в силах простить их, как полюбил и прочее, внушаемое мне демонами, включая сны и образы, кровь, трупы, металл и мистика которых меня не пугают, если не касаются того, что мне дорого и не воплотятся в реальность. Но и, если воплотятся - я буду к ним готов! Как постепенно был готов к части того, что выпало на мою долю сейчас. Демоны…Ну да, мои порывы, мои мысли, мои желания, образы, идеи… это демоны. Это я и не совсем я, ведь нередко взглянув на недавно сотворенное, становится стыдно или приходит злость или ощущение, что это не совсем ты, хотя, когда делал, это был ты, и ощущал, и помнишь: как.. но повторить – нет, не сможешь или ни за что не станешь. Назвать это множественностью личностей нельзя – скорее частичным дроблением с перетеканием из одного состояния в другое, некоторые из которых впоследствии напоминают транс, хотя тогда это всё казалось нормально. И многим моим демонам нравится боль… душевная боль, можно даже чужая и не первой свежести, главное, чтобы меня к ним подпустили, дали испить, ослабить её, набраться сил и разродиться чем-то новым, на момент создания кажущимся таким прекрасным, хотя для посторонних нередко жутким, кривым, нелепым и неуместным. Но, в последнее время, такие демоны её переели и не как не могут разродиться. Что, экзарцизм? Знаете, с учётом того, что на самом деле все эти демоны являются кусочками моей души, моей сущности, неотделимыми от меня, успех маловероятен, а в случае успеха результат будет хуже, чем после оплаты счёта при продаже души… что останется я от меня, если убрать их? Только пустая оболочка, не самой большой привлекательности, не самого хорошего качества и не первой свежести. А так, по крайней мере эти самые оборжавшиеся и возможно передохшие демоны приносили мне не мало мучительного тянущего удовольствия при любовании на наше совместное детище. Правда есть масса других, с которыми мне не довелось научиться обращаться.
Как не хочется отвлекаться от одного занятия и заниматься другим, но мне приходится постоянно отвлекаться от одного занятия на другое и, сделав одно действие не до конца, делать тут же другое, ни как с ним не связанное, хотя по логике разума, а тем более по логике и души как хотелось бы добить сперва одно действие в одном месте. но нет возможности. Мало того… это дерганье меня самого уже приучило машинально не задерживаться в действиях на одном и все время переключаться и стараться самому все предугадать. И даже мысли мои мешаются в кашу, путаясь и перемежаясь, будто я нечто пытаюсь предугадать и вечно отвлекаюсь. А я ведь и пытаюсь предугадать и сделать больше и лучше, но, увы, спокойные и холодные прозрения и знания возможных бед и проблем слишком часто проходят мимо, не побуждая к действиям. А в действиях. Увы и ах, но в своих поступках, я не отличаюсь и долей ангельского терпения, которой некогда блистали некоторые мои предки, и на многое, по крайней мере, прорывает, к примеру, на не те выражения лица и тембры голоса. Нет, конечно же желание рвать когтями и зубами или сделать нечто ещё в приливе раздражения, как и в приливе странного вдохновения я обычно благополучно сдерживаю, но выражение лица и голос… Наверное, лучше бы, чтобы ни кто не видел мое лицо и его выражений… и это правильно – красотой я не отличаюсь, в отличии от уверений тех немногих, дя кого что-то хорошее значу. Впрочем, с лица при жизни не есть. Хотя ходить повсюду в капюшоне, маске, а тем более шлеме чревато тем, что не верно воспримут и поймут и примут, даже не зная: кто я на самом деле… но лично я с большей бы охотой не видел чужих лиц и не запоминал искаженных злобой, ненавистью, болью и чем-то еще казалось не совсем заслуженным… близким к ужасу… чего даже не хотел видеть, что совсем лишнее… но надеть материальные, а не созданные силой воли и выдержкой да талантом колпак или маску, чтобы скрыть выражение лица от меня нельзя, не принято, не верно поймут, да и в нем вполне можно задохнуться… да и отстирывать его потом кто будет? Еще более неосмотрительным и нелепым будет только завязать мне глаза и заткнуть уши. Я ведь тогда не смогу выполнять требуемого вообще, что уж говорить о точности. Почему заткнуть уши? Да потому, что слышать стоны, хрипы, вои и крики себе почти в самое ухо, даже, если привыкнуть к ним где-то далеко, как минимум вредно для ушей да и раздражает. Раздражает так, что в голове перебираются масса извёрнутых способов их прекратить, помимо кляпа. но одни из них не работают, другие, как и кляп, могут убить или покалечить грубым, неточным действием, заставить задохнуться или захлебнуться и прочее. К тому же вряд ли кто-то с кляпом может сказать нечто хоть немного внятное, а ведь хоть кто-то, но должен хоть попытаться понять:, что пытаются сказать, рассказать, объяснить.
И самое противное, что, если в других делах можно ожидать похвалы и любви, то в этом деле награда - только временная передышка и возможность хоть ненадолго от него отойти…
Так все-таки… почему я живу? И зачем? что меня держит? Мои знания и умения, что могут мне не помочь, и даже навлечь беду навредить, и не только мне, но и другим, но, что не менее дороги мне. То, что я имею, чем владею, но, что могу потерять. Друзья и отношения которых я могу потерять, которые могут предать меня или волей случайных стечений обстоятельств решить, что это я их предал… хотя я этого не делал и вспоминал о них все время и извинился бы, если бы мог… и, если бы не боялся быть непонятым. Почему меня все еще все это держит, как держит и нежелание умереть и больше не побыть? Я не знаю. но видимо это часть того, почему я тот, кто я есть.
Все ответы в этом… Почему я живу именно этой жизнью? Могу ли я что-то изменить? Почему мне не попытаться жить иначе? Я ее не выбирал, и, кажется, она меня выбрала в насмешку, но, если посмотреть, все шло к этому еще с детства: посмешище, зло и чудовище с странными идеями, еще когда не было для этого причин… Но при этом любимое кем-то… Любим я и сейчас? Возможно, но так страшно ошибаться. И так страшно, что ненароком станешь причинной боли тех, кто дорог, опять… но бояться жизни - не жить. И я живу и надеюсь, что все изменится к лучшему… и только стоит не загадывать желании ведь демоны исполняют их с садистской извращенностью… и, даже давая неплохие советы, дают их, так, что можно их неверно понять… и их последствия неожиданны всегда…
_-_
Свиток 2.
Вот думаю я об этом, лежа на жесткой скользкой доске. Прохладны сыроватый воздух тянет по грязному полу и от зашарпанных стен. но он лижет мне голые ступни, кои разуты для проветривания как их так и старой потной обуви, что за считанные недели носки пропитывается грязью, потом и прочим и рвется, как и любая другая вещь у меня. И пачкается так, что ни одна прачка не отмоет, а рвется - не заштопает и самая искусная портниха. Проще брать новое, а нового нет и денег на новое нет. И приходится чинить толстыми грубыми нитками и толстенной иглой которой сподручнее прошивать толстую кожу и даже более, а не более тонкие ткани. И стежки у меня кривые и размашистые… но вещи все равно рвутся, будто издеваясь надо мной. Я умудряюсь порвать даже мощные веревки, которые по словам передавших их мне, не возможно порвать. Нет, конечно не сразу и не руками, но, натягивая их, порчу их быстро.
И только верный, обожаемы мной холодны и остры металл остается таким, если конечно не забросить его в каком-нибудь влажном месте и не забывать вытирать, чистить, точить и быть с ним нежным и аккуратным, как с юно невестой. Почему? Потому, что, если быть не аккуратным и перебрать с силой в стремлении чего-то не понимая, что расчет мог быть не верен можно испортить, что угодно и из лучших побуждений. Я не из головы это взял, ведь я переломал и перегнул не мало игл, гвоздей и заклепок и не мало ножей наградил подпаленными синеватыми пятнами от огня и глубокими пилообразными зазубринами, не смотря на свою любовь к ним.
Огонь и металл… две мои большие страсти, близкие к пошло любовным, они завораживают и манят меня. Возможно, мне следовало стать кузнецом или оружейником, но, увы, если я и стану когда-то кем-то из них - то только самоучкой в каком-нибудь захолустье. Да и где найти кузнецу и мастера чтобы преподал хоть основы?
После этого я вновь задумался уже над иным, попробовал пошевелиться и выгнутая на жестком искривленная потугами за годы спина ноет болью вдоль всего позвоночника. Замереть от нее и пошевелиться еще и так пока хватит терпения… но хватает его не надолго. Согнуться, пригибная ноги к животу и распластываясь наконец позвоночником по доске, и снова выпрямиться, уже запрокидывая руки вверх. Снова находят мысли, несмотря на боль в левом тазобедренном и лопатках. Возможно, если бы сейчас меня растянули за конечности по этой доске мощные вороты, полегчало бы и позвоночнику, и конечностям, а может и душе, заставив вновь сосредоточиться на насущном, забыть о кропательстве в памяти и ковырянии души. но рядом ни кого нет, да и будь рядом кто - вряд ли бы верно понял и адекватно воспринял… не говоря уже о том, чтобы правильно исполнить, не сделав на остаток жизни бесполезным калекой, как это нередко бывает.
За это мыслью идут мысли веренице о шарлатанах и неумехах, которые уже и не упомнить. Да и под этим, по сути слабым, светом в одну свечу, что слишком близко к моим раскрасневшимся глазам сейчас и издевательски бьет не охота их вспоминать. Так вот, вокруг меня, как всегда, сумрак, хотя ни, что мне не мешало бы зажечь лампу, что еще держится на расшатанном чьими-то потугами задолго до меня несчастном крюке в потолке. Может надо вбить в холодный потолок новый крюк, но камень его такой гнилой и трухлявый, что даже, если болт крюка прошибет стену насквозь и высунется с другой стороны и будет закручен там, и может даже, если крюк будут держать несколько болтов и пластина с клепками это не спасет. Крюк может и не обломится от веса и возможных дергани и покачиваний, но обвалится под весом того, что к нему прицепят, отвалится, вместе с потолка куском, к большому неудовольствию тех, кто от меня с той стороны.
Лампа висит. Опасно покачиваясь от порывов ветра и редких насекомых, что иногда заплетают и садятся на нее или кружат, приманенные светом. Нет, я не лежу и не стою под ней, и даже заманчиво посмотреть как она рухнет на голову какой-нибудь неприятной мне личности. Да и новы крюк делать не охота. Лампа висит себе без дела, но я ее не зажигал - слишком ярко кажется она после слабых светов, что обычно здесь разгораются, щадя переполненные кровью глаза. Да и чтобы ее зажечь тут надо все вымыть и убрать… вынести все, что валяется и налипло и вымыть, а то некрасиво: красивая люстра, а вокруг такое безобразие… да и для кого убирать? Кого сюда звать? а с моей точки зрения все лежит там, где надо и где знаю, даже, если не на виду… но ведь я ни кого сюда и не зову рыться и брать… Да и зачем мне все показывать? С учетом того, какой ужас и отвращение находят на тех, кто сюда заглядывает без разрешения здесь все же не мешало бы убраться, если конечно я собираюсь соответствовать их стандартам и не вызывать этого намеренно. но я уберусь и даже все попрячу, если буду с радостью ждать кого-то и не захочу, чтобы кто-то это все увидел. но вряд ли это будет и, соре всего, если мне и предстоит встреча с кем-то подобным - то не в моей водчине.
Я все-таки сел. Голова кружится, хотя вроде бы не пил. Или пил, но не помню? Не помню, хоть колесуйте! Пошатнулся, поерзал тазом по нагрето моим телом, но все равно холодно доске, вздохнул. Башка болит, но ощущение по сути выспавшееся. Не знаю, что со мной, но в прохладе я высыпаюсь быстрее и эффективнее, чем в тепле… хотя конечно в промозгло сырости и холодрыге, что иногда тут стоит без пары теплых одеял просто не заснешь… если конечно не измотан до потери сознания. Но сон тут без хорошего обогрева помещения или теплого укутывания чреват либо застуживанием в холод всего, чего только можно застудить, либо риском быть затерроризированным насекомыми. а, если нагреть - можно просто задохнуться и угореть.
Свесил босые ноги вниз и легко соскользнул. Казалось легко, ибо зад чиркнулся о необтесанный край доски. Впрочем ран нет, а царапины пройдут, да и дырку в штанах зашить можно. Босые ступни стали на замусоренный холодный пол. Тело качнуло, но не свалило. Чуть подергаться, разгоняя кровь и от того согреваясь, зажечь свет слабый, но бьющий после сумрака по глазам и поставить его в дальний угол чтобы не мешал. Лень отряхивать ноги перед обуванием так, что иду босяком, перелезая через загородку из петель и ремней весьма истрепанных. Вода бежит ледяной тонкой струйкой, отрезвляя места, куда попала, но сковывая их скручивающим холодом. Сонно потираю глаза, сонно умыться водой. От нее несет плесенью, хотя на вид чистая, но умывался я ей не раз и пока не порос «хлебом Дьявола». Пополоскать рот в котором кошки будто накакали и горло, отплевывая комки слизи. Кашель… высморкаться, смыть сопли с рук, плюнуть в дырку стока. Сходить ополоснуться горячей водой, хоть и знаю, что после нее в холодной могут настать судороги, а в холоде можно простыть? Нет, я еще не столь грязный, чтобы мыться, да и вымойся я - сразу стану грязным опять, как только опять возьмусь за свои обязанности, а ноги черны от грязи от одного прохода по полу, так, что мыть их тоже не с руки, тем более, что воду надо экономить.
Черная тень передо мной. Она пугает и манит и кажется лишь подражает мне. Зажигаю свет и здесь. Смотню на образ в который превратилась тень. Да. Ну и рожа. Коричневатая с желто-зеленым оттенком. Вокруг век от щек до бровей зеленовато-серые круги как звериная маска. Веки припухшие и растянутые, более коричневатые. Глаза с желтинкой и прожилками красной паутины. Зрачки кажутся вертикальными пульсирующими черными овалами в коих нет отражения. И конечно же гнойники, оспины и шрамики по лицу. Шрамы на раздвоенном подбородке и в углах широкого рта с пухлыми красными раскусанными губами наиболее заметны. На местах недавних ранок более смуглые пятна и полосы. Лицо широкое. Волосы засаленные и только потому не особо всклокоченные. Широкие плечи, волосатые руки и только кожа пястьев абсолютно лыса и в странном рисунке, похожем на пересохшую грязь, что вся в трещинах или шкуру ящера. Да, это я, а передо мной было Большое зеркало. Зачем его тут повесили? Чтобы пугать народ? Чтобы все видели, как искажаются их лица и как они грязны? Ну да, мне бы хотелось показать некоторым любителям корчить рожи их мимику… но не думаю, что стоит вместо дела стоять с зеркалом и пихать его всем в лицо, тем более, что могут принять не только за издевательство, но и за психа, что либо рехнулся, либо возомнил себя колдуном. Хы! Так, что я так и не могу понять: зачем нужны зеркала в быту, если не надо подглядывать в них или колдовать.
Чтобы видеть себя? Ну, вообще мне и зуд тела и головы, грязь, что забирается под ногти при почесывании и сыпь на руках напоминают, что надо мыться, и, что в моих волосах скорее всего что-то бегает, типа стандартных блох и вшей… хотя после мытья головы с волосами проблемы. Без сала они ломкие и торчат и даже в хвост их не собрать. Может мне их обрезать ножом и выбрить голову? Нет… самому стричься нельзя. Тогда может попросить кого другого? Ага, сейчас! Как бы мне этот кто-то кожу не порезал, не наградил лишаем или вообще голову не отрезал!!! Да и, что, если сопрет прядь и что-то на меня наколдует? БРРР! Так, что бритье головы, как и бритье всего тела, откладывается. а надо бы. Может сжечь волосы на теле, хоть на руках, что вечно испачканы по локоть, ибо обычно я стараюсь не пачкать рукава и их не ношу или закатываю, в отличии от тех же лекарей? Да… я пробовал подпалить их, но жар огня вдалеке жжет кожу, а их не сжигает, а, если жечь ближе факелом или горящим маслом можно получить и ожоги. Нет, раны меня не пугают, но далеко не всегда мои травмы остаются незамеченными и часто вызывают в окружающих вопросы и сомнения во мне.
Впрочем рассматривать себя и свое странное отражение, что пугает не столько чертами сколько выражением лица и этими зрачками, я могу долго, но стоять босяком на влажном камне и не топать не особо приятно и надо идти обуваться. Иду обратно, напевая себе под нос песенку на языке, что не знаю сам и смысл ее мне не виден. но вокруг ни кого нет, да и напеваю тихо, так, что мало шансов, что эти неведомые мне слова примут за бред сумасшедшего или одержимого… или за какие-то молитвы или заклинания. Откуда берутся эти слова я и сам не знаю. Если их мне помогают плести мои демоны мыслей и эмоций то может это и правда молитвы и заклинания…
Иду обратно, чудом не наступаю на старого наглого хвостатого зверька с острыми изящными клыками, длинными лапами с серповидными когтями и гладенькой шкуркой окрасом в серую полоску. Занятный зверёк. Выглядит куда моложе, чем есть на самом деле, что наводит на подозрения. Да и наглый не в меру. Вечно норовит всем упасть под ноги и поваляться на дороге, будто требуя «НАСТУПИТЕ НА МЕНЯ!!! ». Так и хочется пнуть засранца, особенно когда он, забегая вперёд, выгибается и подставляет свою заднюю часть, задрав хвост или, как сейчас, вытягивается на весь проход и растопыривает конечности, но тот убегает только, если на него сильно наступить обутой ногой, а в босые ноги он с огромным удовольствием впивается передними лапами и зубами и начинает драть задними конечностями, скотинка! Я бос, и ноги мои мне нужны, потому сдерживаюсь и шикаю да шагаю в сторону.
Стопа ощущает легкий нажим, что пропадает, и какой-то хряск, похожий на сторонний звук рвущихся хрящей и сухожилий или кожи. Странное ощущение в стопе и что-то мешается на ней, будто прилипло. Поднимаю ногу, изгибаю, как могу и смотрю: в ноге торчит гвоздь! И не маленький. Только этого не хватало!!! но разум требует вынуть и я вытаскиваю из своей плоти эту чертову железку, не дергая, и кидаю опять на пол. И почему я так стыжусь и боюсь, что кто-то увидит подобные травмы? Оглядываюсь мельком, но знаю, что никто не видит, и мысленно ругаясь, как последний пьяный сапожник ковыляю до стула. Сажусь на него. Крошечная колотая ранка. Крошечная на вид, ибо края ее стянулись и выступило совсем немного крови. но от этого не менее опасная. Разрезать стопу, чтобы промыть рану себе дороже - только увеличит инфекцию в такой грязище. но можно обработать и пропарить и попытаться выдавить кровь. Увы… как-то сделал так и было сделано все это зря - сам создал себе проблемы и место начинает внутри уплотняться, разбухая, и болеть. А забудь я - может и не было этого всего, ведь это не первая моя рана… боль пульсирует и усиливается, но замирает в какой-то точке… и, если не трогать и не наступать - малозаметна.
Почему? Почему сразу боли не было, как не было истерики, и вроде бы логичных ступора и паники… хотя по логике должны быть и страх, и ужас, и боль. И почему боль, что должна быть неожиданной и резкой, не всегда ощущается, в отличии от тупо постоянной и ожиданной?
Не потому ли, что испуг и гнев ее блокируют на первое время, а разум не сразу вспоминает и понимает? И может быть от этого, при пытках и наказаниях так настойчиво все рассказывают и показывают, не просто запугивая, а готовя к боли, убеждая: «будет очень больно»?
Встаю чтобы пойти взять себе попить - сушняк так и не прошел… и почему я не могу приманивать предметы на расстояние себе в руки? Впрочем оно и к лучшему. Задумался и забыл про боль. Та напомнила про себя через пару шагов. Память о недавних «граблях» заставляет еще раз сполоснуть ноги и обуться. Иду. Машинально хромаю. Могу заставить себя наступить на больную ногу, но тело уперто требует прихрамывать. а на душе смешно… смешно почему-то от того, что напоролся. Встретил кое-кого. Поделился тем, почему прихрамываю. Тот поохал и сказал идти отлеживаться. но кто знает… может моя неадекватная улыбка и отсутствие криков и еще чего, как и повязок и то, что гвоздь не торчит во мне уже заставили мне не поверить… зато долго ругался за разбросанные всюду иглы, гвозди и все прочее.
Пока ходил, пока возился - почти забыл про гвоздь. Да по сути хоть тот и длинный и с большой шляпкой - сам он довольно тонкий и чистый был на вид, так, что вряд ли стоит чего-то опасаться серьезного… Тем более, что даже узнав про гвоздь ни кто не поспешил потащить меня лечить эту ранку и хуже не сделал…
Охота пить… пить охота была спросоне, но прущую плесенью воду пить не стал от чувства брезгливости, но, если ее процедить от мусора и прокипятить - вкус и запах меняются, и только кажется более плотной и с металлическим оттенком. но сам виновен - не надо пользоваться такими емкостями - нужна керамика, камень или дорогое стекло. но металл сподручнее. Вода остывает. Можно кинуть в нее для вкуса, цвета или запаха какое-нить растение, что запрятано мной и, надеюсь, не отсырело и не заплесневело за годы лежки в сырости. Говорят травки полезны, так, что надеюсь я не сварю какое-нибудь зелье, которым травонусь или от которого порасту бородавками. Нет, можно начать день с пива или вина или настойки, но как бы не вывернуло от такого натощак… а кислое или свежее молоко - вообще увольте. Первое слишком кисло без добавления меда, а второе имеет мерзейший запах, от кого бы его не надоили.
«Только, что из-под коровки! », не, милая, это запах не коровки, а гнили, не так пахнет свежее молоко здоровой коровки. Так, что либо оно не свежее, либо коровка больная… либо вымя не мыла ты да навоз плюхнулся в ведро. Нет, несомненно сметана, ряженка, еще не пойми что, а в особенности сыр из такого молока будет хороший, и даже суп или напиток после его проварки и перебоя запаха другими веществами я пить и есть буду… но пить это ваше молочко… нет, уж лучше увольте, чем пить его вот так! Запах гнили. Запах гнили царит везде, и там, где еда. Прет гнилью тихо мясо и рыба на рынке, хотя это называется «выдержанное». но нет, свежая рыба, что недавно билась в бессмысленной попытке спасти жизнь и парное мясо, как и свежая, еще теплая кровь, пахнут иначе, а эти уже пахнут гнилью, хоть и считаются правильными… может выпить свежей крови? Очень питательно и полезно, но с кого бы ее сцедить не навредив своей репутации и его здоровью? Нет, мотнув головой прочь отгоняю эти ласковые идейки. И пусть я не возьму в рот то, что мерзко пахнет и вряд ли проглочу нечто с мерзкими текстурой и вкусом, но ведь на то и есть огонь и лук с чесноком. Чтобы перебить запахи и вкусы… и на то же есть и уксус… и много чего еще. Да, меня не отвращают жгучий вкус и запахи чеснока и лука… пусть лучше от кого-то прет луком и чесноком, чем запахом гниющей в зубах и желудке пищи, больного горла и воспаленных десен при гнилых зубах, как часто пахнет изо рта… и не редко мне прямо в лицо.
Хотя идея питаться мясом по примеру собак и кошек кажется заманчивой, хотя и противоречит как финансам так и посту. Но, с тех пор как меня приучили любить вкус мяса и любить его рвать, мой пост это только полный отказ от еды, да и то я умудрился нарушить его, наевшись собственных ногтей из-за привычки их грызть… И это при том, что мои руки обычно грязные и под ногтями тоже не чисто. Но вряд ли это разумно. Слишком много мяса есть - пердеть, не встать не сесть, а есть только мясо - не сможешь срать, зараза. Да, кишечник собаки короче человечьего, я это знаю, может поэтому собаки и не страдают запорами на такой диете, а люди и от малого количества еды и от отсутствия травы маются животом… а я не хочу маяться животом, по крайней мере потому, что это не снимет с меня обязательств, а выполнять их, когда самому плохо, весьма трудно. Так, что моей дикарской страсти к плоти придется подутихнуть, поняла? Похоже она осталась при своем мнении, но и плевать на нее!
Роюсь, сгребая со стола мусор, обрывки, обрезки… и надо бы вытереть с него пятна и промыть все, что нахожу и не собираюсь выкидывать. Сверток. В нем кусок хлеба. Съесть, что ли? Подношу ко рту. Увы, замечаю плесень. Нет. Есть я это не буду. Нож сверкнул в руке и заплесневелые корки срезаны. но мягкая влажная мякоть все равно смердит плесенью, да и в его сероватой мякоти с мелкими порами заметна беловатая паутинка «корней» плохо срезанной грибницы. Нет, есть я это не буду ни под каким соусом, даже в сухарях в супе. Выставляю прочь за дверь этот хлеб. Пусть его есть некто другой, а не я! Хотя есть шанс, что им решат меня накормить…
Ерзаю по столу сухой, а потом мокрой тряпкой, затирая красные, бурые и желтые пятна. Долго оттираю и начищаю нож, что нашел. Пробую лезвие на остроту… надо бы подточить… Лязг металла. Как нравится мне этот звук! Да, это гораздо мелодичнее, чем скрип закостеневших мышц и зубовный треск и скрежет… проверить опять остроту. Неплохо! Вроде бы вода уже подостыла. Сидя снова охладился, но от глотков теплого опять стало жарко. Оттягиваю ворот, а за него и всю рубаху от тела. Запах пота напоминает о себе после запаха трав. Может, надо помыться? Или хоть одежду опять поменять? Но, почесав подбородок, что благо не зарос бородой и усами пока - не хватало еще с этим возни - переключаю внимание на клетки. Клетки. Были в них кое-какие всеядные Зверьки. Забавные такие животинки с длинными мордочками, короткими когтистыми лапками, острыми длинными зубками, сердоликовыми глазами-бусинками, длинными голыми чешуйчатыми хвостами и толстыми пушистыми тушками. Дурные наглые и нахальные. Вечно все-подряд тащили в эти клетки, вылизывали мне руки, застенчиво глядя в мою сторону. Были да сдохли. Подыхали долго, но отмучились, не без моей помощи. Не люблю, когда зверюшки дохнут, особенно вопреки моему пожеланию… без них как-то скучнее, запустение некое. Надо бы наловить новых им на замену, да поздоровее и посадить, ведь видел как эти нахалы ходят по лестницам пешком и прячутся в дырах, что прогрызают и в каменных стенах в укромных местах! Но, увы, перерос я тот возраст, когда легко ловил живность. Может быть, надо уговорить какого-нибудь десятилетнего пацана, что не боится остаться без пальцев или подцепить какую-нибудь заразу, вроде бешенства или чумы, поймать кого-нить? Нет, конечно же не за простое спасибо… Хотя может и к лучшему, что зверюшки умерли. Их мучения в этой жизни закончились, как и идеи с ними что-то сделать… и осталась лишь вина за то, что все умирает. Да, к тому же грызли все эти звери… но ведь на то они и грызуны, ХА!!!
Грызли, и сгрызли не мало нужных мне вещей, в том числе теперь не подлежащих ремонту. А позже другие, носим подобные зверьки испортили не мало не менее ценных вещей, многие из которых теперь трудно восстановить. А восстановить именно тех зверюшек, что были ими запущенны… заместить тех более крупных, но более робких и беззащитных животин не трудно, но вот точно таких же больше ни где и ни когда не будет. А эти конкретно испортили в том числе один из моих любимых свитеров, который почему-то все остальные считали платьем. Нет, ч конечно могу предположить что любой костюм или наряд можно назвать «платье» в значении «верхняя одежда», но считать в любом из значений данного слова нормальным платьем то, что не прикрывает хотя бы от плечь до икр не могу. Широкий пояс, кофта, куртка, свитер….это в лучшем случае а в худшем – просто какое-то недоразумение. Хотя кому-то кажется странным одевать под юбку или к одежде, прикрывающей бёдра, штаны… как и то, что большая часть моей одежды чёрного цвета.
Чёрного, но не однотонного, и не вся на самом деле, так что в ней на деле нет ни только мрачности, но и особого выдержанного благородства. Но почему-то многим сторонним кажется, что чёрный – цвет скорби, угнетения, смерти…Как по мне, так белый цвет куда более подходит для траура, похорон, казней и жертвоприношений. Почему? Да, на нем хорошее видна кровь и прочее, что делает его идеальным для большей части гигиенических целей, кроме вычёсывания гнид и другой белой гадости, Но есть нечто призрачное и не совсем здоровое в белом цвете. И не важно, бледный это цвет кожи умирающего ребенка или седина глубокого старца, туманная дымка над болотом, скрывающая зыбкие места в плотной пеленой, или вымученная из тела зверя или моря жестокими ударами пена, белый пепел, уносящийся ввысь при сгорании того, что некогда было живо и оседающий на волосах как теплые и шелковистые белые снежинки или сам снег. Не важно, белесая ли это пелена, застилающая глаза при изнеможении тела и разума, упорно сопротивляющихся уходу в спокойную благословенную тьму отдыха или испепеляющий белый свет ясного дня, обманчиво ласково согревающий кож, до тех пор, пока ожоги или тепловой удар не осознаются разумом и прожигающий своей слепящей силой глаза, раскрашивая мир в новые яркие краски, но требуя за это плату болью, болью пронзенных раскаленными спицами и сжимаемых в его пылающих дланях глаз и тупой одуряющей пульсирующей болью в висках и с каждым мигом всё более очевидной слепотой. Что же чёрный? Почему его ассоциируют со злом, трауром? С исторической и культурной точки зрения я знаю причины и могу объяснить, понять.. но не принять. Можно представить, но в реальной жизни нет абсолютного Зла (оно всегда субъективно), нет абсолютной тьмы, как и нет абсолютного черного цвета, что всегда тоже субъективны, ведь чернота это просто поглощение всех видимых спектров. Да, я могу понять, почему чёрное перо питающихся падалью птиц вызывает негатив и ассоциируется со смертью, как и могу понять инстинктивный животный страх перед неизведанным и непонятным или перед делающим беспомощным, в том числе в случае, когда основной источник информации в виде зрения стал бесполезен и жалких отблесков света или вообще нет или они слишком слабы, чтобы помочь разобраться в смутных силуэтах. Да, разум любит чудить и начинает создавать оптические галлюцинации, которые в сочетании с собственным страхом и настороженностью и напрягшимися прочими чувствами вызывают видения неуловимых существ. Впрочем, действительно ли они столь нереальны, как многим хочется думать? И действительно ли к настораживающему и пугающему детей ощущению чьего-то предчувствия добавляются даже тактильный галлюцинации, когда нечто кладёт руку тебе на плечё, садится на кровать, дышит в ухо, дергает за одежду, но при этом рядом ни кого нет и быть не может? Хм..Ну это дело каждого. Что же до меня, то для меня чёрный – цвет силы, спокойствия, сдержанности, цвет, вобравший в себя ВСЁ, многоликий и очень нарядный в своей гордой молчаливой торжественности. К тому же чёрная одежда пусть и не помогает скрыться в недостаточно густой темноте, зато прекрасно скрывает недостатки анатомии именно этот цвет великолепно сочетается с любым другим. На деле практичность и маркость у него такая же, как у белого, но почему-то мне он более приятен, чем прочие, возможно из-за этих мнимых свойств, значения которых с ним ассоциируются и, которых вполне возможно, мне не хватает. О да, да, будь моя воля, и стены, и мебель и даже постельное бельё были бы раскрашены в чёрное и серебристо-серое с вкраплениями серебристо-стального и, может быть, чего-то ещё. Но это слишком хлопотно и неразумно в моей ситуации. Хм… Да, в алом, пурпурном и серебристом цветах тоже не мало красивого, но одежда таких цветов на мой взгляд не праздничная и нарядная а вызывающая и вульгарная и годится может быть для праздника и привлечения кого-то, но не для нормальной жизни. А самое главное: любую вещь можно перекрасить в оттенки черного при наличии подходящего реагента, в зависимости от материала и самого дешевого красителя (сажи). Даже воронение стали проще всего произвести за счет образования налёта вплавляющейся в металл копоти при нанесении масла на горячий металл и его дальнейшем выгорании с нагреваемой поверхности. И ведь эта покраска - не только способ украсить изделие, но и способ сделать его менее заметным, скрыть блеск и лишние отражения и защитить от разрушения. Так что втройне жаль, что мои потуги в воронении не многим более результативны, чем в овладении оружием и так и остались на уровне, который нельзя назвать даже начальным. Любовь к другим цветам, которые, однако, почти не представлены в моём гардеробе, объяснить не трудно. Не трудно же объяснить и то, что большая часть «украшений», которые я ношу, носятся под одеждой.
Рука тянется и перебирает гирлянду побрякушек без которой очень долгое время я не мог представить свой выход из дома и даже своё бодрствование. Холодный металл, холодный камень, серебро, железо, немного красной глины и пропитанные кожным салом и потом кожаные и веревочные шнуры. Мелодичны звон кулонов кажется успокаивающим, но пальцы задерживаются на одном из них. Забавное существо из потемневшего серебра. Восемь суставчатых конечностей, большое волосатое брюшко, небольшое волосатое туловище из боков которого эти конечности торчат и крохотная подвижная голова, фактически просто два больших и два малых жвала да два огромных глаза. Странное существо, больше похожее на чудовище из сказки, чем на тех, с кем должно отождествляться в настоящем мире
Забавно, в детстве эти существа с их разъедающим плот ядом вселяли мне ужас, даже при знании, что столкнуться с кем-то из них, действительно способным мне навредить мне не суждено. Не помогали и знания, что эти существа полезны и необходимы нашему миру, что они красивы и удивительны и что боятся меня куда больше, чем пугают меня. Но вот мне был подарен тот кулон...Он был со мной, на моём теле, и они постепенно перестали внушать мне ужас. А однажды жарким летним днём мне был сон, как подобное восьминогое чудо спускается с потолка и кусает меня в локоть. Не забуду эту боль никогда, но страх после этого прошёл окончательно и всё сильнее становилось восхищение этими одетыми в тонкий легкий доспех охотниками...
@темы:
Моё,
Старое,
Бездарное,
Кривое,
Безграмотное,
Предвосхищающий плагиат